Владимир Анкудинов. Настоящее уголовное дело от нас скрыли.

  Ну, хорошо. Давайте разбираться. Чтобы всем было понятно. А то  ведь люди просто не различают штатных экспертов судебно- экспертных учреждений, и специалистов, привлеченных следователем в качестве экспертов по уголовному делу.  Обратите внимание на п.1 приведенного Вами документа. И там увидите, что сей документ распространяется не только на штатных судебно- медицинских экспертов (сотрудников Бюро СМЭ), но и на врачей, которые выполняют функции экспертов. В не столь давнем прошлом штатные судмедэксперты были далеко не везде, поэтому для проведения судебно-медицинских экспертиз и вскрытий трупов привлекались местные «лекари». Естественно, у этих «лекарей» никаких печатей судебно-экспертных учреждений не было (и быть не могло), потому таковые в их заключениях не требовались. Например, в конце 70-х, в первой половине 80-х, мне приходилось видеть такие заключения. Некоторые были выполнены на тетрадных («в клеточку») листах, рукописным способом, причем «врачебным» почерком, который и разобрать было трудно.
А здесь- вскрытия проводились штатными сотрудниками государственного экспертного учреждения- Возрожденным и Лаптевым. Потому их заключения полагалось заверять «круглыми» печатями. «Лаптевскую»  печать (точнее- Североуральского отделения СОБСМЭ) Вы можете видеть на заключениях по «первой пятерке», наряду с печатью «тюремной» больницы Учреждения Н-240 ( которая вообще  здесь «не полагалась», поскольку вскрытие проводил эксперт СОБСМЭ Возрожденный:  «лаптевская» печать сюда «не подходила», вот кто-то и «шлепнул» печать тюремной больницы на «перепечатку» заключения Возрожденного).
Поскольку во всех случаях  экспертом был сотрудник СОБСМЭ Возрожденный, потому заключения регистрировались не в Североуральске, а в Свердловске, и поэтому на них должна быть «Свердловская» печать СОБСМЭ. А на заключениях «последней четверки»- так и вообще печатей нет.
Не говорим уже о том, что нет и постановлений о назначении СМЭ. А ненадлежащее оформление заключения экспертизы- для суда является основанием для возврата дела на доследование. Сюда же относится и отсутствие в уголовном деле постановления о назначении экспертизы (при наличии заключения).
Вот и получается, что и постановления о назначении СМЭ, и «первые» экземпляры этих заключений оказались там, где они были нужнее- в «основном» уголовном деле. А поскольку данное «дело» без заключений СМЭ «обойтись» тоже не могло, Иванов и поместил в это дело «перепечатки» заключений.
В данном деле желающие могут увидеть примеры того, как оформляются заключения экспертиз, выполненные экспертами, не являющимися сотрудниками государственных экспертных учреждений и назначенных таковыми следователем, и как оформляются заключения экспертов государственных судебно-экспертных учреждений. И- сравнить.
Первый пример- это экспертиза Левашова (л.д.370- 377). Левашов сотрудником государственного судебно-экспертного учреждения не был. Как можете видеть, следователь сам назначил экспертом Левашова (персонально!) своим постановлением и получил от Левашова соответствующую подписку. Заключение Левашова  печатями судебно-экспертного учреждения «не проштамповано»: оно и понятно – такой печати у Левашова  и быть не могло. Тем не менее- это полноценное  экспертное заключение, только выполненное «привлеченным со стороны» экспертом.
Аналогично- и том случае, если СМЭ проводил бы какой-либо врач, привлеченный следователем в качестве эксперта (там, где не было «штатных» экспертов). Печати тоже бы не потребовалось.
Когда экспертиза (без разницы- СМЭ или криминалистическая) проводилась в государственном судебно- экспертном учреждении, ее оформление происходило по правилам, установленным для судебно-экспертных учреждений. Примером  такого экспертного заключения являются документы на л.д. 301-304 (экспертное заключение по исследованию разрезов на палатке). Обратите внимание- экспертиза здесь поручена судебно-экспертному учреждению, а не «персонально» конкретному лицу. И заключение заверяется «круглой» печатью судебно- экспертного учреждения.
Аналогично- и с экспертизами, которые проводились экспертами государственных Бюро судебно-медицинских экспертиз. Во-первых, в деле должны быть постановления (в них указывается не персонально эксперт, а экспертное учреждение, которому поручена экспертиза). Во- вторых, заключение «выходит» не от «имени» конкретного лица, назначенного следователем в качестве эксперта, а «от имени» судебно-экспертного учреждения. Потому и обязательно должна присутствовать «круглая» печать судебно-экспертного учреждения.
А таковых (печатей СОБСМЭ) здесь нет. Вот и получается, что эти заключения- «перепечатки».
И иных реальных вариантов того, куда подевались «первые экземпляры», кроме того, что они «ушли»  в другое уголовное дело, даже и не придумать.
Может возникнуть вопрос -а почему в этом деле экспертиза «по палатке» находится в подлиннике? Ответ лежит на поверхности: в «основном» деле заключение «по палатке» уже было. На сей счет имеется много подтверждений, повторяться по этой причине здесь не буду. Однако Иванов воспользоваться имеющимся  заключением не мог: то, что уже попало  в секретное дело, «обратного хода» не имеет (и копии снимать  для «несекретного» дела тоже нельзя). К тому же в том заключении, вероятно, имелось то, что Иванов не хотел «засвечивать». А для «своего» дела Иванову это заключение «по разрезам на палатке» требовалось – чтобы обосновать  уже назначенный  ему «ураган» (да и «закрыть» тему «мансей», которая к этому времени себя исчерпала).
Только ведь все эти вопросы относительно «печатей, которых нет»- не самоцель. И не «умствование» ради «умствования». Все эти факты- всего лишь часть доказательств существования другого (вполне нормального, не то что «это», «без номера») уголовного дела. И доказательств существования «еще одного» дела, что называется, «выше крыши». Здесь их приводить не буду, на этот счет имеется достаточно разъяснений, где всё буквально «разжевано».
А наличие «еще одного» дела- это вовсе не «дятловедческая отмазка»  (мол, ссылаются всякие выдумщики на что-то «засекреченное» потому, что ничего подтвердить не могут). Наличие второго дела- факт уже подтвержденный. И не только «вычислениями» из материалов известного всем дела (хотя и этого для специалистов вполне достаточно), но и свидетельством Окишева (который о произведенных «вычислениях» наверняка и не подозревает). 
И вот, один лишь факт существования «основного» уголовного дела (даже если само это дело еще никто пока не видел), имеет далеко идущие последствия, которые осознали далеко не все «рядовые» дятловеды всех популярных дятловедческих «течений» (их «гуру» это поняли сразу, что было заметно по крайне негативной реакции этих «корифеев и основоположников» современного дятловедения).
Первое последствие- происшествие с группой Дятлова имеет «техногенную природу» и «военную подоплеку». Потому что наличие такой «хитро-мудрой связки» уголовных дел и того, что происходило «вокруг» данного происшествия, объективно на это указывают. Ничего другого (реального, а не выдумок) даже и придумать не получится. И всё остальное, что сейчас не до конца понятно в механизме развития ситуации данного происшествия- это всего лишь детали «внутри» этого техногенного происшествия. Поэтому все остальные версии переходят из объективной реальности- в «виртуальную реальность» Интернет-игры под названием «Тайна перевала Дятлова».
Второе. Кроме «еще одного» уголовного дела обязательно должны остаться документы в целом ряде ведомственных архивов. В т.ч., и в партархивах (ЦК КПСС и Свердловского обкома), которые по большей части рассекречены. Да только кому всё это надо! Ведь гораздо приятнее сидеть у компьютера и сочинять (черпая познания из того же Интернета) самые нелепые версии, а затем- их «обосновывать»! Благо, что «законы дятловедения» это не только позволяют, но и приветствуют.
Третье. Наличие «еще одного» уголовного дела показывает, какой ерундой занималась значительная часть дятловедческого сообщества, начиная с того момента, когда какой-то «добрый дядя» якобы «рассекретил» для них (извините за сравнение) кусочек дерьма, завернутый в «конфетную» обертку (точнее- в обложку уголовного дела). А они- приняв «это» за настоящую конфетку, «заглотили»  наживку  и попались «на крючок»  этому «доброму дяде»: начали  (как то и предполагал «добрый дядя»)  выискивать в этом т.н. «уголовном деле» то, что хотели найти. Одни- умудрились этим «делом» обосновать «лавину» (ну, или «снежный обвал»). Другие- «криминал» во всех его изысках и формах. Третьи- даже «медведя» или «снежного человека».
Хотя в 1959 году «лавину» даже и не решились назначить в качестве «официальной» версии- настолько она тогда представлялась абсурдной и нереальной, что предпочли «большой ураган» (всё- таки ураган больше подходит под взрывную волну). А для выдвижения рабочей версии «криминала» у следствия  в 1959 году могли появиться основания (да и то- исключительно формальные) лишь после 9 мая, и никак не раньше.
А чтобы было более понятно- то исходя из того, что известно на данное время, все эти следственные «хитрости» с уголовными делами выглядят примерно так ( с небольшими возможными вариациями по отдельным элементам).
Было возбуждено (в первой половине февраля 1959 года) уголовное дело по расследованию «военно-техногенного» происшествия, на тот момент секретного. Для сбора материалов для этого дела ( а также- для «оформления» в установленном порядке трупов  погибших туристов: ведь иначе даже свидетельства о смерти не получить, а без них- и не похоронить!) придумали другое дело, которое (по согласованию  с прокурорскими «верхами») не стали регистрировать. Под «прикрытием» этого дела стали собирать материалы  для уголовного дела, которое нельзя было «афишировать». Для создания «дымовой завесы», в т.ч., сочинили «секретное» задание Ахмина Бизяеву для проверки «мансей» на причастность к «убийству», хотя объективных признаков «убийства»  в то время еще и в помине не было. И начали «трясти» всех этих «мансей» и «бывших уголовников». А одновременно- собирать под этим прикрытием материалы по техногену для «основного» дела.
Те материалы (по техногену), которые имели ценность для «основного» дела, Иванов отправил в Москву (через свое начальство). Вот туда (в основное дело) и ушли протоколы допросов «лагерных» работников, которые видели в ночь с 1 на 2  февраля вспышку в стороне Отортена, протоколы допросов «мансей», которые Коротаев в «этом» деле не нашел, и всё остальное, что должно было иметь реальное значение для расследования происшествия. В том числе, и «первые» экземпляры актов СМЭ с постановлениями о назначении  этих экспертиз, подлинники протоколов осмотров (которые здесь имеются в виде копий), «Вечерний Отортен» , да всё прочее.
А в этом деле (своего рода «отстойнике») осталось то, что не имело реального значения для «основного» дела или использовалось для создания «дымовой завесы», скрывающей истинное направление расследования. Темпалову приказали сочинить известное всем постановление о возбуждении дела, даже не озаботившись о втором экземпляре для наблюдательного производства (зачем еще одна бумажка  постановления для соблюдения требований  ст. 110 УПК РСФСР - ведь никто проверять не будет, всё согласовано!), и в возбужденное «задним числом» дело «подшили» всю эту макулатуру, из которой «выудить» что-то реальное по силам лишь специалистам. И эту, не представляющую ценности пачку макулатуры, подшитую в обложку уголовного дела,  якобы «рассекретили»- потому что при поверхностном рассмотрении ( что обычно и делают те, кто впервые в жизни увидел уголовное дело) ничего, кроме «подозрений» на «криминал» увидеть не получится. Правда, у некоторых «получилось» увидеть даже «лавину»! Но для этого надо иметь выраженную «лавинную» ангажированность. А большинство «повелось», разумеется, на «криминал». А дальше- у кого на что хватило фантазии. И- «понеслось»!  И за этими фантазиями (по мотивам которых  были изданы популярные в дятловедении литературные произведения -куда там Яровому с его «ураганом»!) оказалась «затертой» реальная причина гибели туристов. И, похоже, что интересует реальная причина сейчас лишь родственников погибших, их друзей, да узкий  круг энтузиастов, для которых важна именно истина, а не все эти «оригинальные самовыражения» на костях погибших в 1959 году по воле неудачного  стечения обстоятельств  людей, на которых играют  любители Интернет-игры под названием «Тайна перевала Дятлова».
Вот и всё.